— Ну, что ты хотела сказать?

— Что мне очень нужно повидаться с господином Герласом, — серьезно сказала Джиад, у которой, наконец, сложилась хоть какая-то часть мозаики из разбросанных по всему Акаланте кусочков. — Настолько нужно, что, боюсь, я не могу дожидаться возвращения…

— Ауп-фхрррр-м-пфы!

Звук, раздавшийся из потайного хода, больше всего напоминал чихание, а следом появился целый и невредимый, но расстроенный Камриталь.

— Разрешите доложить, — обратился он то ли к принцу, то ли к Ираталю, но тут же перевел взгляд на Джиад. — Ход свободный, никаких ловушек я не заметил. Заканчивается возле рынка на одном из складов рыбьих шкур. Народу там каждый день бывает, как селедок в стае, на меня даже не глянул никто. Я по складу проплыл, да и обратно.

— Умно, — оценила Джиад. — Отличное место, чтобы скрыться среди толпы днем. А что там ночью, не знаете?

— Знаю, — разулыбался Камриталь. — Нашел сторожа и спросил. Ночью склад закрывается, но снаружи. Вчера и сегодня никто ничего странного не заметил.

— Благодарю, каи-на Камриталь, — склонила Джиад голову. — Вы старались и рисковали не напрасно.

— Я поплыву с тобой, — решительно заявил Алестар. — Мне Герлас точно во встрече не откажет.

Повернувшись к гвардейцу, он сдержанно обронил. — Я тоже благодарю. Ираталь умеет выбирать подчиненных.

Камриталь низко, но с достоинством поклонился, глянул на кивнувшего начальника охраны и выплыл из комнаты. А Джиад отметила, что сам принц, оказывается, умеет учиться. Вот, уже дважды не просто принял исполненный приказ как должное, но и поблагодарил. Как бы еще уговорить его помолчать во время разговора со жрецом, а то ведь выйдет, как с Миаларой…

* * *

— Что тебе нужно от Герласа? — спросил Алестар, когда они выплыли из дворца и поднялись выше, направив салту к шпилям, венчающим храм Глубинных богов.

Только благодаря этим шпилям храм и можно было отличить от неправильной формы скалы, да еще узкие оконца в верхней части указывали, что огромный буро-серый камень внутри обитаем. Джиад пожала плечами, потом задумчиво сказала, разглядывая вырастающую перед ними мрачную громаду:

— Схему, конечно. Остальное будет зависеть не от меня. И… могу ли я попросить ваше высочество не участвовать в разговоре? Полагаю, оставить нас с господином Герласом наедине вы вряд ли согласитесь?

— С амо-на Герласом, — хмуро поправил Алестар, чтобы Джиад сходу не обвинили в неучтивости. — К нашим жрецам обращаются амо-на.

— Благодарю, я забыла. А что насчет моей просьбы?

— Я не позволю ему снова тебя оскорбить, — упрямо повторил Алестар, думая, с какой стороны лучше подплыть к храму, где давным-давно не был.

— Ваше высочество… — Джиад говорила мягко и терпеливо, что злило еще сильнее. — Он обязательно попытается, даже не сомневайтесь. Для подобных Герласу откровенность — высшая добродетель. А еще он попытается обидеть меня, чтобы проверить на твердость духа, как клинок испытывают в столкновении. И для того, чтобы показать вам свое отношение к людям. И для того, чтобы выместить беспомощность и боль потери, если погибший ученик был ему дорог… У амо-на Герласа множество причин быть грубым и ни одной для учтивости.

— Ты моя избранная. Разве это не причина?

Алестар крепче сжал руки на поводе, невольно потянув, и Серый вильнул вниз, решив, что это команда. Наклонившись, Алестар выровнял салту и снова поплыл возле жрицы.

— Боюсь, это причина как раз для обратного. Ваше высочество, я очень прошу. Мне и так будет нелегко, но если вы просто промолчите весь разговор, это хотя бы озадачит нашего собеседника. Уж молчания он от вас точно не ожидает.

— Хорошего же ты обо мне мнения, — фыркнул Алестар обиженно. — Хорошо, буду, как медуза: молчать и колыхаться.

Джиад издала странный звук, словно подавилась, и Алестар увидел, что жрица смеется. Это было так… невероятно!

— Простите, ваше высочество, — сразу поправилась она, но губы так и тянулись в улыбке, так что Алестар вздохнул:

— Да смейся, ради Троих. Лучше уж смейся… Как ты думаешь, он связан со всем этим?

За разговором они проплыли мимо храма, обогнув его, и оказались перед высокой узкой дверью, негостеприимно запертой. Ни клумб с разноцветными водорослями, ни ярких мозаик, ни статуй — ничего, чем славились храмы Троих, которых в одном только Акаланте было пять. Единственный храм Глубинных богов отталкивал даже на вид.

— Не люблю я их, — процедил Алестар, соскальзывая с Серого и принимая повод у Джиад.

— Похоже, никто не любит, — согласилась жрица. — Защиту и помощь просят у милосердных Троих, к ним же идут за исцелением… А о чем молятся Глубинным?

— О мести. О быстрой смерти, если кто-то неизлечимо болен. Об избавлении от гнева вулканов…

Алестар добросовестно перечислил все, что пришло на ум, удивляясь, что этого так мало.

— Ясно, — бросила Джиад.

А от храма к ним уже спешил молодой иреназе в темной тунике и с бритой головой — знак послушника, отрекшегося от мира. Низко поклонившись и без единого слова выслушав, что гости желают встречи с амо-на Герласом, жрец так же молча исчез в двери, слегка приоткрывшейся для него.

— Кажется, здесь и молящихся не особо ждут, — мягко заметила Джиад, которую происходящее ничуть не раздражало.

Впрочем, прошло совсем немного времени, и дверь открылась снова, уже полностью. Все тот же послушник, показавшись в проеме, жестом пригласил их войти. Алестар оставил поводья салту подплывшему Дару и передернулся от вида темного провала за дверью. Вспомнились глубины храма Троих, такие красивые, чистые, гостеприимные…

Безмолвный послушник плыл впереди по узкому проходу достаточно медленно, чтобы за ним успевала даже Джиад, а замыкающий их маленькую процессию Алестар и вовсе едва шевелил хвостом. Они поднялись вверх по коридору, освещенному туаррой, но без единого настенного украшения, затем спустились, повернули направо и оказались перед простой круглой дверью. Стукнув молоточком в висящий рядом с дверью гонг, послушник открыл перед ними дверь и торопливо уплыл.

— Прошу, тир-на, — послышалось из комнаты, и Алестар, поняв, что Джиад намеренно не приглашают, вспыхнул, но тут же осадил себя: будет еще время поговорить с наглым жрецом, а пока надо выполнять уговор и помалкивать.

— Доброго дня, амо-на, — проговорил он, рассудив, что на вежливость запрет вряд ли распространяется.

— Доброго дня, амо-на, — эхом отозвалась рядом Джиад, слегка кланяясь, но и вполовину не так низко, как мастеру, снимавшему панель.

От этого пустяка Алестару вдруг стало гораздо спокойнее: жрица не собиралась завязывать собственный хвост в попытке угодить, она вела себя так, как считала нужным.